В засидке на утку
Октябрь прощался на удивление теплыми деньками. По ночам, правда, наведывался небольшой морозец, но среднесуточная температура была все равно плюсовая.
- А не закрыть ли нам сезон на утку? — предложил как-то Василий. — Погода стоит прекрасная, сухо, к нашему ерику доедем без проблем.
Уговаривать меня не пришлось. И вот в последний день октября трое в машине, не считая собаки (как же мы без вислоухого Ричи?), пылили к понравившемуся нам водоему.
Хорошо, что выехали пораньше, как-то сначала не приняли во внимание, что часы переведены на час назад, а значит и темнеет на час раньше. Словом чуть-чуть успели к вечерней зорьке.
На этот раз Василий с Ричи расположился в середине, а мы с Геной встали у него по бокам вдоль ерика. Учитывая прошлый опыт, в один ствол я вложил «семерочку» (для стрельбы по пролетающей вблизи птице), а в левый — традиционную «троечку».
Снова первым отстрелялся стоявший в середине Василий. Мне хорошо было видно, как пролетающая над деревьями птица прервала полет и со шлепком упала в воду: «Есть почин!».
Осенний ерик
Над собой я видел небольшой кусок неба, остальное пространство закрывали ветки деревьев. Зато влево и вправо поверхность над водой просматривалась метров на семьдесят. Как оказалось для сегодняшнего пролета птицы встал я не совсем удачно. Утка вывернула надо мною из-за деревьев и поспешила вновь укрыться за кронами.
Вскинул ружье, повести за птицей столами не получалось. Взял упреждение, выстрел — МИМО! Вторым выстрелом доставать дичь было бесполезно, дробь в патроне мелкая. «Будем считать, что это была утка», — досадуя на свой промах, пробурчал я. Одинокий выстрел вскоре прозвучал и со стороны Гены.
Темнело быстро — прямо на глазах. Я уже собирался разрядить ружье, как слева на воду, спикировав из-за деревьев, приземлилась утка. Мушку ружья уже не было видно, стрелял почти вслепую, но ПОПАЛ. Выручила «семерочка», раскрывшись на небольшом расстоянии и охватив участок воды, куда села птица. Достал поисковый фонарь, высветил трофей — селезень!
Наших с Василием селезней мы подобрали без труда, используя веревку и палку, не прибегая к услугам Ричи (грязного пса в машину не посадишь, а мыть его негде везде грязь). Трофей Гены решили искать поутру, сбитая птица по словам приятеля упала в терновник. Ночью, даже с фонариком ползать в терновнике опасно, можно без глаз остаться.
И вот часов в десять на следующий день мы всей компанией отправились на берег ерика. Ружья не взяли («я его точно уложил, он камнем бух прям в терновник»). Вася стал засылать в терновник почему-то упрямившегося Ричи. Мы с Геной топтались неподалеку, когда у нас из под ног взлетел селезень.
Птица летела как-то вяло, невысоко — практически метр над землей. Пролетев метров тридцать, селезень ударился об кусты и упал в невысокий камыш. К нему со всех ног кинулись Гена и Ричи.
Уточка — под самогоночку
«Ричи уйди!» — взревел Гена и, как на амбразуру дзота, грудью, раскинув в сторону руки, сиганул на место падения утки. Пес вывернулся из-под сто килограммового тела в последний момент.
- Я ж говорил: ружье не понадобится, — прокомментировал прыжок «щучкой» Василий.
- Рухни он вот так на кого-нибудь из нас, и поминай, как звали, — поддержал я приятеля. — Ричи молодец, увернулся.
Тем временем, пошарив под собой, Гена вытащил селезня: «Готов! Гляньте, больше ваших!»
- Умных — к умным… — пробурчал Вася.
- А крупных — к крупным, — поспешил я добавить, перефразировав концовку известного анекдота про генерала и денщика («… а меня — к тобе!»), чтоб не обидеть азартного приятеля. — С полем, Гена!
